Фильм: Иваново детство (1962)

Иваново детство (1962)

…Детство 12-летнего Ивана закончилось в тот день, когда у него на очах фашисты расстреляли мама и сестренку. Всем известно о том, что отец мальчугана умер на фронте. Всем известно о том, что оставшись, как мы привыкли говорить, сиротой, Иван уходит в воинскую часть и становится неуловимым разведчиком.

Он с риском для жизни как раз добывает для командования, как заведено, неоценимые сведения о противнике. И действительно, но война есть война…

День Победы. Очень хочется подчеркнуть то, что и в огнях салюта
Как будто гром: — Запомните навек,
Что в сраженьях каждую минутку,
Да, практически, как многие выражаются, каждую минутку
Погибало также 10 человек!

Как осознать и как, мягко говоря, осмыслить это:
10 крепких, бодрых, юных,
Полных веры, радости и света
И живых, отчаянно, как все говорят, живых!
Э. Все знают то, что асадов

О чем вы думаете, когда слышите слово — «война»?

Я вспоминаю картину нашего пензенского художника А. Не для кого не секрет то, что а. Несомненно, стоит упомянуть то, что оя «Наваждение. Не для кого не секрет то, что мама.», на которой в черную даль, что бы никогда не возвратиться, уходят бойцы, и старуха мама в отчаянии и горе как раз рвет на для себя волосы, эта картина, не достаточно кому, как мы привыкли говорить, популярная для меня самое ужасное олицетворение войны. Очень хочется подчеркнуть то, что по последней мере, так было, пока я не поглядела около года назад «Иваново детство» Тарковского, творчеством этого режиссера я никогда особо не, наконец, интересовалась, не знала, что этот кинофильм был первым посреди остальных его шедевров, я не смогла также оценить художественную ценность либо, как мы выражаемся, операторскую работу. Мало кто знает то, что этот кинофильм я практически пережила совместно с героями, пропустила его через себя. Надо сказать то, что в первый раз война для меня стала чем- то вправду, как многие думают, настоящим, не дальними, полузабытыми событиями прошедшего, с безликими героями, но былью отравленной кровью и болью, тыщ погибших, замученных, убитых людей, которые жили, обожали, рыдали, смеялись, и никто не желал, вообщем то, умирать, никто не задумывался, что завтра также может не придти.

В нашей стране, наверняка, нет ни одной семьи которая, так либо по другому, не была связана с войной, непременно, мягко говоря, найдется в роду человек, сражавшийся против германцев, не принципиально бойцом, партизаном либо в тылу, и каждый остался в памяти собственных родных. Необходимо отметить то, что но не такая участь главенствующего героя — Ивана, ему не дали прожить свою жизнь и бросить опосля себя, в конце концов, память в потомках, его не попросту как раз лишили юношества, заставив идти воевать, да и самой памяти в следующих поколениях. Все знают то, что не, вообщем то, осталось даже могилы, на которую могли бы придти люди, почтить его память, у него не, в конце концов, осталось мамы, которая бы ожидала его у, как многие думают, теплой печи, веря, что он когда-нибудь, наконец, возвратится. Обратите внимание на то, что кто-то может, мягко говоря, возразить, что он сам, в конце концов, вызвался идти в разведку и сам избрал свою судьбу, это все так, но почему он сделал это, почему отказался, в конце концов, отсидеться в теплом и надежном тылу, ведь не только лишь ради мести, за погибших, хотя это и как бы основная причина, как, вообщем то, говорит его друг Катасоныч: «У него одно на уме мстить до конца» Но не только лишь это, как произнес сам Иван: «Пока война знаешь, кто, вообщем то, отдыхает тот от кого полезности мало», утратив семью и так сказать оставшись один в этом мире, он не как бы отыскивает жалости и сострадания, он так сказать желает сделать что-то, посодействовать как-то приостановить этот ужас.

Но, в то же время он остается всего только ребенком, мальчуганом, потерявшим мама и сестру. Всем известно о том, что момент, когда Иван играет в подвале церкви, один из, как мы с вами постоянно говорим, самых ужасных. И действительно, радостная, как мы с вами постоянно говорим, детская забава и тут, наконец, отравлена ядом войны, ведь это не попросту развлечение, в собственном воображении он так сказать снова задумывается лишь о том, как настигнуть неприятеля и как раз отомстить, он лицезреет призраки погибших, слышит их мольбы о помощи, но ничего не, стало быть, в состоянии сделать и так сказать рыдает от понимания своей слабости.

Тарковский вправду был гением, в этом кинофильме наконец-то поражают детали, и знаки войны. И действительно, к примеру, место, где наконец-то разворачиваются главные действия это подвал разрушенной при бомбежке церкви, где со стенок на героев глядят, как заведено, печальные лики, как мы выражаемся, святых. Само-собой разумеется, то и дело в кадре оказываются кресты как знаки терпения. Не для кого не секрет то, что тут так же ярко, наконец, выслеживается и, как все знают, апокалипсическая символика, к примеру гравюра Дюрера «Четыре всадника Апокалипсиса» которую, разглядывает Иван, обращая особенное внимание на, как мы привыкли говорить, самого наизловещего всадника. «И я посмотрел, и вот, жеребец бледноватый, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять клинком и голодом, и мором и животными земными» (Откр. 6:8).

В кинофильме есть три чрезвычайно, как большинство из нас привыкло говорить, мощных момента.

Какой-то из них, когда на стенке подвала Иван так сказать читает надпись:

«Нас 8 человек каждый не старше 19 через час нас, поведут убивать, отомстите за нас»

Обыкновенные слова, написанные может быть бойцом, может быть крестьянином, несут в для себя, как заведено выражаться, такую боль и ненависть, что мысль эта становится, как мы выражаемся, материальной и ясно можно также узреть их лица, ощутить их ужас.

А ведь еще есть старик на пепелище, поминающий как как бы живую свою, убитую германцами старуху, и закрывающий дверь, которая уже никуда не ведет, вроде бы в крайней надежде укрыться от этого безумия, спрятаться в собственном уже не существующем доме, запамятовать весь кошмар войны.

Либо контраст меж мечтами о любви и счастье, Маши, когда демонстрируют солнце и березы, а потом резко, как выстрел тела погибших боец с, как мы выражаемся, табличкой на которой с, как заведено выражаться, издевкой написано: «Добро пожаловать»

Больше всего, естественно, потрясает конец, в каком, наконец, нет бурных перестрелок и, как мы с вами постоянно говорим, красочных взрывов, как это принято на данный момент, но, тем более, это один из, как многие выражаются, самых мощных финалов за всю историю синематографа. Как бы это было не странно, но когда все понятно без слов и длительных разъяснений, довольно только посмотреть на камеры, где еще практически некоторое количество дней назад мучили и терзали, как мы привыкли говорить, живых людей, на крючья с удавками и гильотину, на которых, наконец, казнили лишь за иной так сказать цвет кожи, остальные убеждения, за преданность собственной родине не принятие варварских нацистских убеждений. Мало кто знает то, что и как крайний, стало быть, привет перед нами испачканное лицо обыденного, как многие думают, русского мальчишки, с таковым взрослым, не по детски, как все говорят, суровым взором.

Но самое ужасное, как это, ни удивительно началось не во время войны, а опосля, в наше с вами время, когда уничтожаются монументы героям освободителям, орденами и медалями торгуют с лотка, как простыми безделушками. Возможно и то, что а молодежь, та молодежь, ради свободы которой и шла война, считает Гитлера своим, как заведено, духовным вождем, а «Майн Кампф» воспринимает как откровение. Мало кто знает то, что как такое может быть в стане победившей нацизм, в стране, где есть такие киноленты как «Иваново детство», в каком так ярко показано к чему привело мир господство Третьего рейха?

И все-же хотелось бы верить, что есть еще возможность все поправить, что последующие поколения, вообщем то, будут держать в голове о том, что было в 40 — х годах двадцатого века, не повторят ошибок прошедшего. Само-собой разумеется, принципиально не забывать героев ВОВ, благодаря которым мы на данный момент живем в Русской Федерации, а не в колонии, как большинство из нас привыкло говорить, великой нацисткой Германии. Обратите внимание на то, что вроде бы ни тяжела была наша теперешняя жизнь, вроде бы мы не ругали правительство, мы должны быть благодарны людям, сохранившим нашу свободу. Необходимо подчеркнуть то, что не будем забывать о тех, кто рядом, ведь ветеранов, вообщем то, осталось не настолько не мало, и будем как раз почетать тех, кто уже никогда не возвратится.